Сергей Коновалов

Мы никогда не поймём друг друга, не знаю почему. Быть может, это ваша лень и попытки оправдаться; быть может, это зависть, либо мы просто разные. У нас разные идеалы и разные ценности, мы всегда будем высмеивать друг друга. Вы смеётесь, когда узнаёте, сколько времени и денег я сливаю на своё тело. Я же смеюсь, когда узнаю, за какие вы бабки сливаете своё здоровье, вместе с мозгами, в унитаз. Я мотивируюсь музыкой, убиваюсь на тренировках в спортивных клубах, вы же в ночных клубах убиваетесь «в хлам» на тусовках. Я затягиваю посильнее атлетический пояс, вы - поглубже табачный дым. Я задыхаюсь после очередного подхода, вы - после очередной сигареты. Я сижу на лавочке для жима, вы сидите на лавочках. Для нас круто принять на грудь тяжёлые веса, стремясь добавить килограммы, вы же принимаете на грудь литрами. Я пью протеин, вы пьёте пиво. Я обливаюсь потом, вы же просто облевались. Девушки думают, что мы тупые, но где тут логика? Ведь каждый человек индивидуален и может развиваться разносторонне. Когда видят наши фото, говорят: «Это слишком, это уродство...», но на улице или на пляже, вы почему-то не сводите с нас глаз, совсем забывая, что в этот момент вас обнимает ваш молодой человек. «Пацаны», видя нас, первым делом спрашивают: «Чё жрал? Чё колол?». Ну, а как, как ему объяснить, что я каждый день регулярно питаюсь здоровой, полезной пищей, придерживаясь определённой диеты. Как ему объяснить, что три-четыре раза в неделю я вкалываю в тренажёрном зале уже который год подряд? Он ведь всё равно не поймёт. Хочу проявить заботу и помочь, но вам почему-то смешно, когда я говорю, что человек самодостаточен и может расслабиться/развлечься и без алкоголя. Я бы мог просто жить и выглядеть предпочтительней на вашем фоне. Я бы мог забить и просто смотреть, как вы становитесь стариками в свои тридцать лет, но, извините, не могу. Мы не можем изменить людей вокруг нас, но мы можем измениться сами и вдохновлять других. Нас никто и никогда не поймёт. Отличаясь от окружающих, мы-таки останемся теми, кто получает удовольствие от собственной боли, которая завтра превратится в огромную силу. Мы обречены на одиночество. Кевин Леврон