Игорь Ильичев

Раньше было не нужно. Теперь нужно. (с) Абатур. Да пребудет с вами Пох! (с) ...Один друг у меня всё же есть. Зелёный. Комок перьев, наглости, пьянства, пошлости, искренности и благородства. Чистая душа с хитрыми, всё замечающими глазами... Артём Каменистый, "Девятый" Велика страна моя родная, В ней покой, раздолье и уют. Я другой страны такой не знаю, Потому что визу не дают... С самого детства я боялся чудовищ под кроватью. Теперь я вырос и подумал - комната ведь моя, кровать тоже моя, значит и чудовища мои, значит я- босс уровня. ... Автор хотел сказать своим произведением, что ему глубоко противны учителя литературы и прочие словесники, которые заставляют школьников штудировать его произведения и писать сочинения о том, что «автор хотел сказать...» Автор также в гробу видал литературных критиков, искусствоведов, библиографов и остальных вторичных паразитов, которые слетаются на его произведения, как мухи на плафон. Особенно автору омерзителен тот картавый хрен в телевизоре, который учинил цикл передач про автора. Пока автор был жив, он таких эстетствующих кастратов шваброй сношал... И первый камешек вот-вот вниз ненароком упадет, И с диким грохотом обвал пойдет по склону. А после бурь и после гроз лишь только клок седых волос Мне будет скромной и единственной наградой. И вот, почесывая нос, я задаю себе вопрос: А для чего мне, дураку, все это надо? Когда этому государству от нас что-то надо - оно называет себя "Родиной" Длина марафонского забега - 42 км. Пока не знаю, что это значит, но я на шаг ближе к Главному Вопросу Жизни, Вселенной и вообще Религия - это что-то среднее между реакцией на амфетамины и научной фантастикой... каждый выберет свою дозу безумия. Плох тот учёный, который не способен заинтересовать думающего человека. Если Боярских станет 1000, то чертей станет 1000000, и если все они скажут 1000 Боярских, то Боярских станет 1000000000 и когда они все скажут 1000 чертей, будет пиздец как много чертей, и пиздец как много Боярских... Я Баддлер. Я упал в реку. Пусть река сама несёт меня… И кто бы что ни говорил, я сам добыл и сам пропил, и буду делать так и впредь. *** Ученик отложил заступ, вытер пот со лба и водрузил над свежей могилой Учителя угловатый камень. — Покойтесь с миром, — произнес он с поклоном, повернулся и пошел домой. Домой… как странно звучит: «дом». Место, где он жил последние годы с Учителем. И где теперь ему предстоит жить одному. Этого Ученик представить не мог. «Не верь в эти сказки про реинкарнацию, — говорил Учитель перед смертью. — Природа не настолько расточительна, чтобы из раза в раз возрождать одного и того же скучного старого хрыча. Зачем, когда в ней царит такое многообразие? Это же гораздо интереснее!» Ученик потряс головой. Зачем Учитель это сказал? И как такое может быть — мир без Учителя? Он распахнул дверь хижины. Вот постель, на которой спал Учитель. Вот его старые сандалии. Рукописи, исписанные тонким рваным почерком. На всём лежит отпечаток его неповторимой личности. В каждый предмет, сам того не желая, Учитель вложил по кусочку себя. А как же иначе? Ученик провел пальцами по столу. Вот на эту царапину он смотрел, когда Учитель толковал ему о добре и зле. А это чернильное пятно осталось с тех пор, как он пытался записать за Учителем особо сложное рассуждение о природе трусости. А вон тот сучок в стене… Ученик поднял руку и с удивлением посмотрел на свою ладонь. «Учитель умер? А я — жив? Как такое может быть? Если даже камешек на полу помнит Учителя, если даже в гнутой оловянной ложке он продолжает жить… да сколько он вложил себя в эту ложку? А сколько вложил в меня? Сколько своей мудрости, своих мыслей, своего характера…» Ученик подошел к тусклому зеркалу на стене и улыбнулся отражению. — Здравствуйте, Учитель.