Сабир Биктимиров

Важность еды переоценена. В алкоголе и наркотиках есть все необходимые питательные вещества, чтобы стать репером. Если ваш музыкальный вкус удовлетворяют два азербайджанца, фантазирующие о своих воровских подвигах, то "Каспийский Груз" однозначно ваш выбор. Левее октябристов, которых на заседании представлял Кислярский, - не было никого. Чарушников объявил себя "центром". На крайнем правом фланге стоял брандмейстер. Он был настолько правым, что даже не знал, к какой партии принадлежит. Влюбленные не покадали подоконника. Мяса было совсем мало. Но сердца их были согреты именами гениев. Он любил и страдал. Он любил деньги и страдал от их недостатка. Людей, которые не читают газет, надо морально убивать на месте. Они никому не нужны. Вам я оставляю жизнь только потому, что надеюсь вас перевоспитать. Возьмите меня! Я хороший! В такую минуту хочется плакать и верить, что простокваша в самом деле полезнее и вкуснее хлебного вина. Холодные яйца всмятку – еда очень невкусная. И хороший веселый человек никогда их не станет есть. Штанов нет — Фу, как грубо! – Сразу видно, что провинция. Написали бы, как пишут в Москве: «Брюк нет». Прилично и благородно. И все, начиная с выдержанных товарищей из месткома и кончая политически незрелым Кукушкиндом, считали Бомзе честным и, главное, принципиальным человеком. Впрочем, он и сам был такого же мнения о себе. Наряду с множеством недостатков у Варвары были два существенных достижения: большая белая грудь и служба. Бухгалтер заметил, что сумасшедшие друг с другом почти не разговаривают. Им некогда разговаривать. Они думают. Они думают все время. У них множество мыслей, надо что-то вспомнить, вспомнить самое главное, от чего зависит счастье. А мысли разваливаются, и самое главное, вильнув хвостиком, исчезают. И снова надо все обдумать, понять наконец, что же случилось, почему стало все плохо, когда раньше все было хорошо. Ему хотелось на волю, хотелось скакать на потном мустанге сквозь заросли. — Я вице-король Индии! – заявил он, осмелев. — Молчи, сволочь! – лениво ответил на это Кай Юлий. И с прямотой римлянина добавил: – Убью! Душу выну! — Пусть! Пусть! Пусть даже убит, – надломленно и хрипло крикнула она. – Все равно. Я пью. Я пью. А произошло это потому, что война для него, Козыря, была призванием, а учительство лишь долгой и крупной ошибкой. Так, впрочем, чаще всего и бывает в нашей жизни. Целых лет двадцать человек занимается какимнибудь делом, например, читает римское право, а на двадцать первом – вдруг оказывается, что римское право ни при чем, что он даже не понимает его и не любит, а на самом деле он тонкий садовод и горит любовью к цветам. Происходит это, надо полагать, от несовершенства нашего социального строя, при котором люди сплошь и рядом попадают на свое место только к концу жизни. Козырь попал к сорока пяти годам. А до тех пор был плохим учителем, жестоким и скучным. Ты както слишком здоров… В тебе нет благородной червоточины, которая могла бы сделать тебя действительно выдающимся человеком наших дней… Вот я гнию и горжусь этим… Ты слишком здоров, но ты силен, как винт, поэтому винтись туда!.. Винтись ввысь! Он боялся испугаться и все время проверял себя: «Не страшно?» – «Нет, не страшно», – отвечал бодрый голос в голове, и Николка от гордости, что он, оказывается, храбрый, еще больше бледнел. - Вы сомневаетесь, что я бы вас повесил в случае соответствующего приказа? - Нисколько. В этом я убедился. - Ваше превосходительство? - Ешьте, ешьте. Еще в первое время по возвращении из Москвы, когда Левин каждый раз вздрагивал и краснел, вспоминая позор отказа, он говорил себе: «Так же краснел и вздрагивал я, считая все погибшим, когда получил единицу за физику и остался на втором курсе; так же считал себя погибшим после того, как испортил порученное мне дело сестры.