Оля Старкова

когда б господь был только справедлив, меня давно бы не было на свете и часто думал: если бы меня заставили жить в стволе высохшего дерева и совсем ничего нельзя было бы делать, только смотреть, как цветет небо над головой, я бы понемногу и к этому привык и если бы я не был испорчен медицинским образованием, я бы сказал, что нормально человек может работать только после укола морфием русские люди вообще широкие люди, широкие, как их земля, и чрезвычайно склонны к фантастическому, к беспорядочному; но беда быть широким без особенной гениальности и тот ботаник, который найдет, что яблоко падает оттого, что клетчатка разлагается и тому подобное, будет так же прав и так же не прав, как и тот ребенок, стоящий внизу, который скажет, что яблоко упало оттого, что ему хотелось съесть его и что он молился об этом и что я поддельною болью считал, то боль оказалась живая — так, раненый насмерть, я в цирке играл, гладиатора смерть представляя притворялся ли я сумасшедшим, чтобы убить, или убил потому, что был сумасшедшим? зачем тогда он не припёр меня к стене, мой свет? он точно знал, что я боксёр, а я поэт, поэт к официальной церкви степа относился не лучше, полагая, что единственный способ, которым она приближает человека ко Всевышнему, – это торговля сигаретами.