Егор Сетун

вопрос о кризисе пения возник не сегодня. Лист в свое время писал: «Разучивание современных произведений вряд ли может способствовать формированию первоклассных певцов и актеров. Небрежность композиторов влечет за собой небрежность исполнителей». Уже в то время этот великий пианист предсказывал, что новые произведения и развитие инструментовки пагубно скажутся на сольном пении, и предостерегал против «небрежности» композиторов по отношению к голосам и мелодическому пению. Разрыв между сценой и оркестром, между старательными певцами и «небрежными» композиторами, между вокалистами, озабоченными судьбой своего голосового аппарата, и дирижерами, совершенно к ней равнодушными, как видим, уже давно раздирает оперный театр и довел до высшей точки кризиса бельканто как раз теперь, когда много других, более серьезных, кризисов раздирают все человечество и угрожают его будущему. И именно о разладе между физической и умственной сторонами бытия свидетельствует отказ человечества от высшей музыки и от героического пения и рабское подчинение его абстрактной или позитивной науке, либо, того хуже, технике. Музыка, задавленная техникой, покидает мир. «Когда метод входит в дверь, — утверждает Барилли, — вдохновение бежит через окно». Давным-давно Шуман, преследуя ускользающее вдохновение, бросился в лазурные воды Рейна. Сегодня же ни один композитор из-за того, что он не может схватить вдохновение на лету, не бросится в отчаянии в воду. Наоборот, он сядет за фортепиано и поручит капризу своих пальцев и уловкам своей техники сделать то, чего не может сделать его высохшая, стерильная душа. Примерно 25 веков тому назад к мудрецу Демокриту позвали отца медицины, потому что сочли его сошедшим с ума, видя, как от углубленного созерцания он переходит вдруг к неудержимому смеху. «Ты решил, — сказал Демокрит Гиппократу, — что мой смех вызван двумя причинами. У него же причина только одна: эта причина — человек, потому что у него стремление к худшему представляет своего рода доблесть. Человек, со своим умом, погрязшим в жизненных делах, как будто они представляют собой нечто прочное и надежное, возгордился своей безрассудной разумностью. Чисто внешняя деятельность сделала людей безумными». На что Гиппократ заметил, что подлинная мудрость состоит не столько в лечении болезней тела и в изучении явлений, сколько в созерцании внутренней бесконечности, и что жизнь становится бессмысленной и достойной смеха, если она тратится лишь на удовлетворение физических потребностей среди непрерывной борьбы и временных примирений. Эта история сохраняет свое значение для всех времен. Демокрит смеялся бы и сегодня над неестественной и суматошной жизнью людей, смеялся бы, видя, как они пренебрегают пением души, музыкой правды, которая могла бы доставить им радость. Во все времена будет существовать избранное меньшинство, посвященное в тайну поющего голоса и способное находить свое самовыражение по законам Прекрасного, которые соединяют в себе нерушимые законы природы и мысли. Да, пение переживает кризис, когда человек теряет себя и отдается лишь чисто внешней деятельности, когда он безрассудно насилует свои природные качества и физические свойства. Сегодня женщинам нравится одеваться в мужские одежды, а мужчины не стыдятся обнаруживать наклонности, свойственные женщинам. Так же и в пении женщины развивают грудные резонаторы и щеголяют глухими тембрами, а мужчины часто забавляются пением в женском регистре, злоупотребляя затылочными резонаторами. Не может быть бельканто у голосов и у душ поколения, в котором и мужчины и женщины курят, пьют виски, употребляют наркотики и млеют от удовольствия, слушая джазовые песенки и танцуя дикие танцы. Аномалии в обычаях и в поведении нарушают равновесие сил и губят гармонию, которая присутствует во всем. Человек нарушил законы и, пусть хотя бы и временно, утратил мудрость, которая позволяла «настоящему человеку», как говорил Платон, петь благородно и выразительно.