Мария Андреева

Погруженный в скорбь немую и усталый, в ночь глухую, Раз, когда поник в дремоте я над книгой одного Из забытых миром знаний, книгой полной обаяний, - Стук донесся, стук нежданный в двери дома моего: "Это путник постучался в двери дома моего, Только путник - больше ничего". В декабре - я помню - было это полночью унылой. В очаге под пеплом угли разгорались иногда. Груды книг не утоляли ни на миг моей печали - Об утраченной Леноре, той, чье имя навсегда - В сонме ангелов - Ленора, той, чье имя навсегда В этом мире стерлось - без следа. От дыханья ночи бурной занавески шелк пурпурный Шелестел, и непонятный страх рождался от всего. Думал, сердце успокою, все еще твердил порою: "Это гость стучится робко в двери дома моего, Запоздалый гость стучится в двери дома моего, Только гость - и больше ничего!" И когда преодолело сердце страх, я молвил смело: "Вы простите мне, обидеть не хотел я никого; Я на миг уснул тревожно: слишком тихо, осторожно, - Слишком тихо вы стучались в двери дома моего..." И открыл тогда я настежь двери дома моего - Мрак ночной, - и больше ничего. Все, что дух мой волновало, все, что снилось и смущало, До сих пор не посещало в этом мире никого. И ни голоса, ни знака - из таинственного мрака... Вдруг "Ленора!" прозвучало близ жилища моего... Сам шепнул я это имя, и проснулось от него Только эхо - больше ничего.