Анна Петрова

"Боль хочет, чтобы её чувствовали"/"Любишь радугу-люби и дождь."/"Это метафора, понимаешь: ты зажимаешь орудие убийства прямо у себя между зубами, но не даёшь ему силы убить тебя."/Я влюбилась в него так же, как люди засыпают. Сперва медленно, а потом вдруг сразу."/"-Хорошо? -Хорошо..."/"Похороны не для мёртвых. Они для живых."/"Я тебе благодарна за нашу маленькую бесконечность."/"Хуже заболевания раком может быть только если твой ребёнок умирает от рака."/"К сожалению, мир - не фабрика по исполнению желаний."/- От того, что ты держишь меня на расстояние, меня влечет к тебе не меньше."/— Меня зовут Хейзел. Огастус Уотерс был величайшей любовью моей жизни, предначертанной свыше и свыше же и оборванной. У нас была огромная любовь. Не могу сказать о ней больше, не утонув в луже слез. Гас знал. Гас знает. Я не расскажу вам об этом, потому что, как каждая настоящая любовь, наша умрет вместе с нами. Я рассчитывала, это Гас будет говорить по мне надгробное слово, потому что никого другого… — Я начала плакать. — Ну да, как не заплакать. Как я могу… Ладно. Ладно. — Глубоко подышав, я вернулась к листку: — Я не могу говорить о нашей любви, поэтому буду говорить о математике. Я не очень в ней сильна, но твердо знаю одно: между нулем и единицей есть бесконечное множество чисел. Есть одна десятая, двенадцать сотых, сто двенадцать тысячных и так далее. Конечно, между нулем и двойкой или нулем и миллионом бесконечное множество чисел больше — некоторые бесконечности больше других бесконечностей. Этому нас научил писатель, который нам раньше нравился. Есть дни, много дней, когда я чувствую обиду и гнев из-за размера моей персональной бесконечности. Я хочу больше времени, чем мне, вероятно, отмерено, и, о Боже, я всей душой хотела бы больше дней для Огастуса Уотерса, но, Гас, любовь моя, не могу выразить, как я благодарна за нашу маленькую бесконечность. Я не променяла бы ее на целый мир. Ты дал мне вечность за считанные дни. Спасибо тебе."/"Уж лучше полюбить и потерять, чем знать, что никогда не полюблю."/"Придёт день, когда все мы будем мертвы. Сейчас люди живы, потом их не станет. Может, он наступит завтра, а может, спустя миллион лет. А когда он придёт, никто не вспомнит ни Клеопатру, ни Мохаммеда Али, ни Моцарта, а уж тем более никого из нас. Забвение неизбежно."/"Нам не приходится выбирать, причинят нам в этой жизни боль или нет. Зато можно выбрать, кто это сделает... Я своим выбором доволен."/"Время действительно худшая из шлюх: кидает каждого"/"В буклетах и на сайтах депрессию всегда называют побочным эффектом рака. Но депрессия — это не побочный эффект рака, она — побочный эффект умирания. И именно это со мной происходит."