Юлия Музалевская

Я с вызовом ношу его кольцо! - Да, в вечности – жена, не на бумаге! – Чрезмерно узкое его лицо Подобно шпаге. Безмолвен рот его, углами вниз, Мучительно-великолепно брови. В его лице трагически слились Две древних крови. Он тонок первой тонкостью ветвей. Его глаза – прекрасно–бесполезны! – Под крыльями раскинутых бровей – Две бездны. В его лице я рыцарству верна, - Всем вам, кто жил и умирал без страху! – Такие в роковые времена – Слагают стансы – и идут на плаху. * * * Хороша была Танюша, краше не было в селе, Красной рюшкою по белу сарафан на подоле. У оврага за плетнями ходит Таня ввечеру. Месяц в облачном тумане водит с тучами игру. Вышел парень, поклонился кучерявой головой: «Ты прощай ли, моя радость, я женюся на другой». Побледнела, словно саван, схолодела, как роса. Душегубкою-змеею развилась ее коса. «Ой ты, парень синеглазый, не в обиду я скажу, Я пришла тебе сказаться: за другого выхожу». Не заутренние звоны, а венчальный переклик, Скачет свадьба на телегах, верховые прячут лик. Не кукушки загрустили — плачет Танина родня, На виске у Тани рана от лихого кистеня. Алым венчиком кровинки запеклися на челе, Хороша была Танюша, краше не было в селе.