Артур Мухаметов

Съешь ещё этих мягких французских булок, да выпей же чаю. — Любя, съешь щипцы, — вздохнёт мэр, — кайф жгуч. Эй, жлоб! Где туз? Прячь юных съёмщиц в шкаф. Здесь фабула объять не может всех эмоций — шепелявый скороход в юбке тащит горячий мёд. В чащах юга жил-был цитрус... — да, но фальшивый экземпляръ! Лингвисты в ужасе: фиг выговоришь этюд: «подъём челябинский, запах щец». Съел бы ёж лимонный пьезокварц, где электрическая юла яшму с туфом похищает. Эти ящерицы чешут вперёд за ключом, но багаж в сейфах, поди подъедь... Бегом марш! У месторождения кварцующихся фей без слёз хочется электрическую пыль. Эх, взъярюсь, толкну флегматика: «Дал бы щец жарчайших, Пётр!» Художник-эксперт с компьютером всего лишь яйца в объёмный низкий ящик чохом фасовал. Безмозглый широковещательный цифровой передатчик сужающихся экспонент. Однажды съев фейхоа, я, как зацикленный, ностальгирую всё чаще и больше по этому чуду. Вопрос футбольных энциклопедий замещая чушью: эй, где съеден ёж? Борец за идею Чучхэ выступил с гиком, шумом, жаром и фырканьем на съезде — и в ящик. Твёрдый, как ъ, но и мягкий, словно ь, юноша из Бухары ищет фемину-москвичку для просмотра цветного экрана жизни. Блеф разъедает ум, чаще цыгана живёшь беспокойно, юля — грех это! Флегматичная эта верблюдица жует у подъезда засыхающий горький шиповник. Подъехал шофёр на рефрижераторе грузить яйца для обучающихся элитных медиков. Государев указ: душегубцев да шваль всякую высечь, да калёным железом по щекам этих физиономий съездить! Moi, je veux quinze clubs à golf et du whisky pur.