Николай Кривченко

"Да будет так! Я искал божество И стою у дверей ада. Но я могу Идти и дальше, ступать дальше, Пусть и через пламя. Цель, конечная цель должна У меня быть! - Если есть дорога к небесам, То она ведет через ад, по крайней мере Для меня! Что ж, я не боюсь!" Когда зарыдала страна над немилостью Божьей И варвары в город вошли молчаливой толпою, На площади людной царица поставила ложе, Суровых врагов ожидала царица нагою. Трубили герольды. По ветру стремились знамёна, Как листья осенние, прелые, бурые листья. Роскошные груды восточных шелков и виссона С краёв украшали литые из золота кисти. Царица была, как пантера суровых безлюдий, С глазами- провалами тёмного, дикого счастья. Под сеткой жемчужной вздымали дрожащие груди, На смуглых руках и ногах трепетали запястья. И зов её мчался, как звоны серебряной лютни: "Спешите, герои, несущие луки и пращи! Нигде, никогда не найти вам жены бесприютней, Чьи жалкие стоны вам будут желанней и слаще! Спешите, герои, окованы медью и сталью, Пусть в бедное тело вопьются свирепые гвозди, И бешенством ваши нальются сердца и печалью И будут красней виноградных пурпуровых гроздей. Давно я ждала вас, могучие, грубые люди, Мечтала, любуясь на зарево ваших становищ. Идите ж, терзайте для муки расцветшие груди, Герольд протрубит - не щадите заветных сокровищ". Серебряный рог, изукрашенный костью слоновьей, На бронзовом блюде рабы протянули герольду, Но варвары севера хмурили гордые брови, Они вспоминали скитанья по снегу и по льду. Они вспоминали холодное небо и дюны, В зелёных трущобах весёлые щебеты птичьи, И царственно- синие женские взоры... и струны, Которыми скальды гремели о женском величье. Кипела, сверкала народом широкая площадь, И южное небо раскрыло свой огненный веер, Но хмурый начальник сдержал опенённую лошадь, С надменной насмешкой войска повернул он на север. Гумилев "Варвары"