Егор Гридин

Море красного цвета поило глаза наследника одиночества человеческого. Глазами припал он к цвету и спросил у шуршащей волны, сам того не желая: «Отпусти всё. Отпусти себя. Но и не покончи с собой. Где это? Где это? В одиночной камере Не признавать никого. Ни себя без других, Ни других. Кто это? Кто это?» Кровопускание красного эго? Или вечное желание поджечь море? — не работает ни одно чувство. Море огнедышало, И наследник не контролировал своей жажды. Хлебал его как наркотик, любил, сильней, чем каждая, вспыхивающая в эти минуты на суше невротическая любовь мужчины и женщины... И земля вибрировала котами. И боль выгибала шею, И трещали деревья, что планировали стать качелями. Но все, что казалось предвкушением разрешения, оказалось сном. И красное море тоже. И нет второго такого путника. И быть одному твоему страшном чувству, которое ты даже не можешь обозначить как чувство.