Белла Свон

Ты любишь дождь? — Поговорим о погоде?.. Три вещи прояснились окончательно. Во первых, Эдвард — вампир. Во вторых, он хочет попробовать мою кровь, хотя и борется с этим желанием. А в третьих, я окончательно и бесповоротно в него влюбилась. Мы вроде пытаемся быть откровенными. Я робко коснулась его лица. — Послушай, я люблю тебя больше всех на свете. Разве этого недостаточно? — Да, — улыбнулся Эдвард. — Достаточно на сегодня и навсегда. Холодные губы снова прильнули к моей шее. Нельзя помнить, невозможно забыть — это мой крест. Я знаю кто ты, ты вампир. — Ты боишься? — Нет… Сумерки. Самое лучшее время суток и самое спокойное. Хотя и самое грустное, потому что означает конец дня и приближение ночи. Уговор дороже денег, даже если сделка заключена с собственной совестью Ничто так не мешает спать по ночам, как неразгаданная тайна Девушкам тоже нравится спасать мир! Смерть — это покой, легкость… жизнь труднее Нельзя помнить, невозможно забыть — это мой крест Небесное наслаждение в середине ада. Любовь — это богатство, которое ты можешь иметь только в том случае, когда все враги твои истреблены. До этого же, каждый кого ты любишь – заложник, ослабляющий твое бесстрашие и подкупающий трезвость твоего рассудка Когда сбываются самые заветные мечты, следует ожидать, что рано или поздно судьба предъявит тебе счет Если ты любишь своего убийцу — выбора нет. Нельзя бежать, нельзя сражаться. Небесное наслаждение в середине ада Любовь — это богатство, которое ты можешь иметь только в том случае, когда все враги твои истреблены. До этого же, каждый кого ты любишь – заложник, ослабляющий твое бесстрашие и подкупающий трезвость твоего рассудка. Я вздохнула еще раз и расслабилась, — Ух, теперь я поняла, что все имели в виду. Ты воняешь, Джейкоб! Ты не понимаешь. Ты можешь набраться смелости или силы и жить без меня, если так будет нужно. Но я никогда не смогу пойти на такую жертву. Я должна быть с тобой. Только так я смогу жить. Ты веришь мне? — В теории! Глупо волноваться о тех, кого могут остановить запертые двери. Раньше я мало думала о смерти… но, по-моему, отдать жизнь за любимого человека — не худшая смерть! Смерть — это покой, легкость… жизнь труднее. «Не обещай мне ничего», прошептала я. Если я позволю себе надеяться, но это ни к чему не приведет … это убьет меня. После того, как все беспощадные вампиры оказались неспособными меня прикончить, надежда сделает эту работу за них. — И это твоя мечта? Стать монстром? — Да, мечта, чтобы всегда быть с тобой. — Я не танцую, увы. — Я мог бы тебя заставить. — Я тебя не боюсь. — Напрасно ты так сказала. — Хочу кое в чем признаться… Я умираю. Об этом стало известно задолго до моего приезда в Форкс. Эдвард явно ждал продолжения, а на его лице поочередно отражались недоверие, смущение и… ужас. Он открыл рот, но произнести так ничего и не решился. — Болезнь неизлечима, — ответила на немой вопрос я. Потемневшие глаза изучали мое лицо, отчаянно стараясь найти хоть что то, указывающее на то, что я лгу или неудачно шучу. — А Чарли знает? — Конечно. Просто мы стараемся об этом не думать… Рот Эдварда снова безвольно приоткрылся, но он тут же взял себя в руки. Его лицо превратилось в маску. — И что это за болезнь? Я наблюдала за ним с благоговейным страхом. Если сказать, что это рак, он не остановится, пока не найдет лекарство. И найдет наверняка. — Она называется… смертность, — наконец ответила я. — Ты ведь из Аризоны, верно? — Да. — Я думала, в Аризоне все загорелые. — Да, может, за это меня и вышвырнули. У тебя что, линзы? — Нет. — Глаза были черными в прошлый раз, а сейчас золотисто-карие. — Да, я знаю, это — флюоресценция. Я лишь сказал, что нам нельзя дружить, а не что я не хочу. — И что это значит? — Ну, если ты умная, держись от меня подальше.