Михаил Соловьев

Любовь измеряется мерой прощения, Привязанность болью прощания, А ненависть силой того отвращения, С которым мы помним свои обещания... Любовь измеряется мерой прощения, Привязанность болью прощания, А совесть - всего лишь в себя превращение, Всего лишь с Началом Начал совещание... А море свои продолжает качания, Толкуя, как древний раввин, изречения, Что страсть измеряется мерой отчаяния, И смерть для нее не имеет значения. Лишь музыка помнит, что жизнь - возвращение Забытого займа, узор Завещания. Любовь измеряется мерой прощения, Привязанность болью прощания... И тою же мерой, с припадками ревности, тебя обгрызают, как рыбы-пирании, друзья и заботы, источники нервности, и все-то ты знаешь заранее... Кошмар возрастает в пропорции к сумме развеявшихся иллюзий. Ты это предвидел. Ты благоразумен, ты взгляд своевременно сузил. Но время взрывается. Новый обычай родится как частное мнение. Права человека по сущности - птичьи, а суть естества - отклонение, свобода - вот ужас. Проклятье всевышнее Адаму, а Еве напутствие... Не с той ли поры, как нагрузка излишняя, она измеряется мерой отсутствия? И в липких объятиях сладкой беспечности напомнит назойливый насморк, что ценность мгновенья равна Бесконечности, деленной на жизнь и помноженной на смерть. Итак - подытожили. Жизнь - возвращение забытого займа, сиречь - завещание. Любовь измеряется мерой прощения, привязанность - болью прощания...