Полина Кубаева

Уильям Шекспир Феникс и голубка Пусть будет царственный глашатай Та птица, что живет одна Родной Аравии верна; Чью песню чтит весь род пернатый! Но ты, посланник хриплый, бледный, Предтеча демона и зла И агонии вождь победный, В их рой не вмешивай крыла. И птицы хищные не смеют Примкнуть к обряду. Лишь орлы, Цари воздушной светлой мглы, Пускай при погребеньи реют. Священник в белом стихаре Пусть лебедь будет; он, незлобный, Кончину чует. На заре Споет он реквием надгробный. Ты, черный ворон трехвековый, Один дыханием несешь Питомцу траур свой суровый. Ты первый в шествии пойдешь. Начало антифона свято: Любовь и верность стали сном. Голубка с Фениксом вдвоем В огне исчезли без возврата. Они любили. Их слила Любовь живая воедино. Одна лишь жизнь чиста, невинна У двух любовников была. Два разных сердца отделяло Лишь расстоянье, но не даль. Голубку с Фениксом едва ль Не чудо светлое сливало. Их свет любовный озарял. Во взгляде Феникса встречала Она свой лик и повторяла Того, кто перед ней сиял. Подобны, но не однородны; В два имя то заключено, Что нераздельно и свободно, Не два, но также не одно. И сам собою с толку сбитый, Вдвойне рассудок видел свет: Единство в двойственности слитой И в solo пламенный дуэт. Нет у любви ума, помимо Того, что может вместе слить, То, что раздельно и делимо, - И нет, да и не может быть. И двум звездам любви могучей: Голубке, Фениксу, скорбя, Сложила дружба гимн певучий, Роль хора взявши на себя. Надгробный гимн Здесь, возвышенно чиста, Опочила красота, Пеплом верность стала. Смерть - для Феникса приют; И Голубки сердце тут Вечный сон прияло. Их детей не видел свет. То не знак бессилья, нет! Оба чисты были. Верность есть, - она не та, Умерла и красота - Здесь они почили. Все, кто сердцем добр и тих, Помолитесь за святых Птичек на могиле.